Искренность и литература
Пишет ли автор когда-нибудь о себе?
Время от времени слышу от разных людей один и тот же вопрос: не страшно ли быть настолько откровенной? Писать о своей личной жизни, о каких-то сложностях и успехах? А если меня сглазят? Как мои близкие относятся к тому, что фигурируют в текстах? И вообще, зачем этот душевный стриптиз?
Я обдумывала эту тему достаточно долго. Не могу сказать, что пришла к конечному ответу, наверное, я меняюсь, творчество меняется, позиция тоже может измениться. Поэтому то, что скажу, является для меня правдой в данный момент.

Моя любимая художница — Фрида Кало. Главной формой ее творчества являлись автопортреты. Фрида рисовала себя во время того, как лежала со сломанным позвоночником, закованная в гипсовый корсет, рисовала себя и своего мужа, Диего Риверу, в день их свадьбы, рисовала картину случившегося у нее выкидыша, когда оправлялась после него в больнице, у нее есть и картина собственного рождения — раздвинутые ноги, кровь, показавшаяся на свет черноволосая младенческая головка… Мало сказать, что мне нравится творчество Фриды — примитивизм в живописи чаще всего оставляет меня равнодушной, но в этом случае я очень хорошо чувствую ее позицию творца, она мне понятна. Диего Ривера говорил: он пишет то, что видит, а его жена пишет из сердца. Упрощенно, первая позиция — признак экстраверсии. Происходящее снаружи интереснее и значительнее того, что внутри; восприятие мира идет через внешние события. Второе — сверхуглубленная интроверсия, когда осмысляешь мир через личные процессы, пропускаешь его через себя и таким образом интегрируешь опыт, выкристаллизовываешь собственную мудрость. Безусловно, среди картин Фриды Кало есть другие люди, живописные сюжеты…но каким-то образом становится ясно, что это проходные полотна, а главная высота и глубина ее творчества — автопортреты разных времен. Здесь мне хочется отметить два момента. Во-первых, далеко не все талантливые, яркие художники удачно справляются с такой работой — порой их изображения себя лишены той наполненности и честности, с которой они рисуют других. То есть к этому должна быть, видимо, особенная склонность, что-то большее, чем самолюбование или рефлексия. Во-вторых, почему автопортреты Фриды так сильно трогали и трогают людей? Возможно, наши личные истории, при условии какой-то «правильной» (я не знаю точно, какой, поэтому ставлю слово в кавычки) их передачи, задевают пласты жизней миллионов, дают им ответы на их собственные, зачастую потаенные вопросы…

Я верю, что Вселенная устроена сложнее и многообразнее, чем человеческий ум способен себе представить, вместить, объяснить. Потому слова бедны — это только попытка описать происходящее, а уж если браться описывать происходящее внутри, тогда задача еще больше усложняется. В общем, погрешность на погрешности. Или нам придется все время уточнять значение терминов, чтобы не было разночтений. Но одновременно, как человек, с детства тяготеющий к слову, я ощущаю его особую энергию, которая потихоньку трансформирует мир. «В начале было Слово…».

Конечно, пытаться менять людей — дело неблагодарное, бесполезное и, вообще говоря, ненужное. Все происходит в свой час. Но когда человек созрел внутри, слова могут вдруг оказаться последней каплей. У каждого из нас, наверное, были разговоры или книги или еще какие-то слова, которые повлияли на принятие судьбоносных решений в жизни. У меня такого было много. Так вот, ткань из слов ткется, разрастается и одновременно с этим процессом внутренне дозревает до изменений человек. Или, может, ткань эта лежит еще где-то в закромах, ждет своего часа (вспомните тот же пример с книгами, которые могли годами стоять на полке, а потом вдруг приходились как нельзя более к месту).

Возвращаясь к моим текстам, «если звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно». И два импульса двигаются навстречу. Изнутри — мне нравится писать, я не могу этого не делать (так было всегда, в форме школьных сочинений, личных дневников, работы в журналистике, ведения блогов…). И снаружи — к каждому посту приходят комментарии и личные сообщения с очень теплыми, искренними признаниями, благодарностями. Если после прочтения возникает ком в горле, щиплет в носу, накрывает задумчивость, плачется, если рождается ощущение полета, освобождения, вдохновленности (все это цитаты из присланных мне отзывов) — значит, эти тексты нужны. Очевидно, они создают какие-то энергетические вибрации, и может, появившиеся ощущения станут той самой последней каплей, сигналом о необходимости изменений, подсказкой о направлении… Не знаю. Вселенной виднее. А у меня нет никаких особенных амбиций на сей счет, просто абзацы рождаются в голове, я ощущаю переполненность ими и — делюсь. А потом получаю такую сердечную обратную связь. По наивности, добродушию, а может, по мудрости (как знать!), я уверена, что если ты реализуешь свое предназначение в данный момент, то находишься под божественной защитой, как под «зонтиком», и взгляды недоброжелателей, если и появляются, то отлетают, не причиняя вреда. Мне еще нравится высказывание: «Завтра произойдет то, чему суждено произойти. И не произойдет то, чему не суждено. Так что перестань суетиться». Вот меня и не заботит данный вопрос. На все воля божья, я просто прохожу тот опыт, который случается, и делаю то, что чувствую единственно правильным для себя сейчас.

Напоследок несколько слов об интимности в «автопортрете». Конечно, я пишу, опираясь на события собственной жизни, на то, как резонируют во мне встречи с людьми, что открывается во время путешествий. Но надо учитывать, что, во-первых, все проходит через призму моего личного восприятия, то есть об одних и тех же событиях я и герои мои текстов расскажут по-разному, из разговора нам могут запомнится совершенно разные отрывки, акценты. Так что это уже не совсем реальность — это МОЯ реальность. И живые люди, пропущенные через три фильтра — моего восприятия, особенностей работы «услужливой» памяти и, наконец, через фильтр слов, — становятся «лирическими героями», отголоском. Во-вторых, текст может быть написан только тогда, когда я уже пропустила через себя все произошедшее, когда это перестало быть «горячим», чрезмерно личным, но оно все еще видится важным — достаточно важным, чтобы проявить усердие и усесться за литературную работу. Иногда для того, чтобы пропустить через себя, сделать выводы и интегрировать их, требуется несколько часов, чаще — дней, а порой и недель… Почему-то, пока или вообще, я не могу писать о том, что для меня уже «остыло» (например, события, происходившие пять и более лет назад), о том, что еще слишком горячо, еще не осмыслено мною вполне (например, сегодняшнее утро), а также о вымышленных героях. С последними у меня возникает невыносимое ощущение вранья, слишком придуманного мира, в который я совершенно не хочу перемещаться — реальный или, правильнее сказать, проживаемый мною сейчас, захватывает, интересует и вдохновляет гораздо сильнее. Ну, тут уж кто подо что заточен — мы возвращаемся к примеру с Фридой. Видимо, словесные автопортреты — моя специализация.

Литературная обработка событий, впечатлений, мыслей и чувств является для меня какой-то волшебной палочкой: после нее произошедшее словно перестает ко мне относиться. И я, описанная в текстах, становлюсь такой же «лирической героиней». Да, «все основано на реальных событиях», но фотография океана не передает его прикосновения, это невозможно выразить до конца и абсолютно точно. Может быть, потому что это и есть как раз то самое, главное, интимное, у каждого своё, бережно хранящееся внутри.